"Русская редакция": экспедиция 2. "Смоленск: фактор границы"

Анонс поездки

В мемуарах европейских офицеров и русских военных о войне 1812 года можно встретить утверждение, что под Смоленском начинается Россия, а потому после взятия города и война стала другой. Сдача Смоленска без генерального сражения (хотя и без него потери сторон были вполне впечатляющими, а в городе не осталось ни единого неповрежденного дома) высвечивала, по мнению русского общества, предательское бесчувствие «немца» Барклая и его «немецких» штабных, что и закончилось для последнего потерей поста под Царевым-Займищем в 180 верстах от сданного города. Приехавший в Займище Кутузов, правда, плана военного министра не отменил, хотя и обещал дать какую-нибудь битву на удобном поле. Так или иначе, но и русские, и французы, и представители прочих европейских наций, оказавшихся в составе  Великой армии, прекрасно осознавали в 1812 году то же, что потом после столетия совсем других войн станет ясно русским в 1916, и 1941 годах – именно  здесь, близ истоков Днепра-Борисфена, а не у Немана, Бреста и Белостока, начинается исконная Россия. Или заканчивается – зависит от точки обзора.

Смоленск исторически оказался на перекрестке путей, в статусе вечной пограничной крепости – между Новгородом и Киевом, между Литвой и Москвой, между самодержцем всероссийским и шляхетским королем. Здесь пролегала западная граница великоросского мира, на которой Смоленск имел значение узловой точки. Не потому ли с такой яростью и московиты, и литва, и ляхи будут биться за днепровскую твердыню практически во всех войнах бурного восточноевропейского средневековья? Поставить свой штандарт на стенах этого города значило для государей тех времен обладать стратегическим преимуществом в контроле всех дорог на русской равнине, всем досадить и всех напугать.

Казалось бы, во времена империй все эти границы должны были стереться – Смоленск оказался ближе к Москве, чем к кордону, – однако две Отечественные войны показали, насколько  сильна память места: и в 1812, и в 1941 город был практически уничтожен обстрелами и пожарами, чего, вероятно, можно было бы избежать, если бы не та самоотверженная ожесточенность, с которой сражались отступающие войска под Смоленском. В годы Второй мировой отдельно досталось окрестностям Смоленска – были уничтожены усадьба Тенишевых в Талашкино, дом Твардовского в Загорье, стерт с лица земли город Дорогобуж, в этом контексте еще большим чудом кажется то, что после всех войн, перенесенных за пять с лишним веков использования огнестрельного оружия, в Смоленске сохранились древнейшие памятники русского зодчества, не говоря уже о невероятном по количеству находок и посмертных комплексов археологическом парке в Гнездове, чьи протянувшиеся вдоль реки цепи курганов по страшному совпадению соседствуют с захоронениями Катынского мемориала.

Ныне Смоленск вновь вернул себе значение пограничного пункта Великороссии с героическим военным прошлым и статусом одного из древнейших русских городов, а также старательно вымарываемой памятью о периодах литовско-польского отпадения с его магдебургским правом, католицизмом и шляхетской демократией. Из тех времен в официальной памяти сохранились неприятные эпизоды с попыткой насильственного окатоличевания смолян и Грюнвальд – битва в которой не так важно, с кем бок о бок ты принимал бой (а кроме русских это были как раз литовцы и поляки), сколько против кого. Неприятные эпизоды вообще как-то принято изгонять из общественной памяти – будь то сталинские репрессии или нацистские парады в оккупированном Смоленске (за публикацию фотографии такого парада, проходившего в ее дворе, смоленскую журналистку недавно осудили по статье «Экстремизм») или печально известный по событиям 2010 года мемориал в Катыни, где с разницей в четыре с лишним года были расстреляны без малого двадцать тысяч поляков (войсками НКВД) и несколько сотен советских пленных (отрядами СС). Память о людях, погибших от рук двух кровавых тоталитарных режимов, в Катынском лесу вдруг начинает перекликаться с польско-литовским прошлым Смоленщины, что создает дополнительную, хотя и не артикулированную, коммеморативную напряженность. Необходимость проговаривания этих травм здесь оказывается столь же важной, как и созерцание этого страшного мемориала. Во многом именно для того мы и отправляемся в Смоленск с «Русской редакцией» – чтобы рассуждая о прошлом и настоящем русского мира, понять что-то о себе.

Наша экспедиция в Смоленск продлится неполных четыре дня (выезд из Москвы – утром 30 апреля, возвращение – вечером 3 мая), два из которых будут посвящены выездам в окрестности. Кроме обязательных смоленских древностей и музеев нас ожидают небольшие экскурсы в историю смоленской архитектуры ХХ века (от конструктивизма до ампира и модернизма), поражающая своим набором форм экспозиция хорошо забытого русско-советского скульптора С.Т. Коненкова (1874-1971), выезды в археологический парк Гнездово, Катынский мемориал и Талашкино-Флёново (где сохранились немногие модерновые эксперименты с русской темой С.В. Малютина, И. Барщевского и Н.К. Рериха, бывших частыми гостями у М.К. Тенишевой), а также беседы с представителями смоленской интеллигенции, просмотры фильмов и вечерние «кухонные» беседы.

Стоимость участия в экспедиции для тех, кто решит передать предоплату (5 000 р.) до 10 апреля, – 13 500 р., для тех, кто решится позднее, – 16 000 р., что включает в себя дорогу из Москвы до Смоленска и обратно на скоростном поезде «Стриж», проживание в двухместном номере, трехразовое питание, расходы на транспорт, билеты в музеи и работу гидов. Понимая, что не все возможные участники экспедиции готовы к «пакетному принципу», мы предлагаем оплатить только расходы на интеллектуальную часть программы (музеи, трансферы, гиды, организация встреч с местными спикерами) в размере  5 000 р., что необходимо сделать до 23 апреля.

Команда Лаборатории культурных проектов оставляет за собой право не возвращать предоплату, если отмена состоится после 23 апреля, а также отменить экспедицию, если до 23 апреля мы не сможем собрать команду хотя бы в 10 человек (в этом случае все внесенные средства возвращаются в полном объеме). Просим с пониманием отнестись к этим условиям.

=====О проекте "Русская редакция"=====

«Русская редакция» продолжает серию проектов ЛКП в жанре «умного путешествия». Однако на этот раз мы решили сосредоточить наше внимание на российском материале. В основе проекта «Русская редакция» лежит идея о том, что за последние годы мы катастрофически разучились говорить о своей стране с человеческой интонацией, без официозного пафоса или язвительной иронии. 

В ходе наших поездок мы предлагаем поучаствовать в создании нового языка описания своей страны, привычных и непривычных вещей в ней. Для этого мы сознательно переносим многие практики, которые мы наработали в наших зарубежных путешествиях, на поездки по России: говорим о мировом и локальном историко-культурном контексте увиденного, устраиваем встречи с местными интеллектуалами, посещаем музеи, отправляемся в нетуристические места, наконец, постоянно обсуждаем, рефлексируем, говорим о собственном опыте – все это помогает «остраниться», уйти от привычных дискурсивных практик и посмотреть на знакомое новым взглядом. 
Наши путешествия будут построены по принципу небольших экспедиций, которые, как в случае с другими проектами Лаборатории, ппредполагают известную долю самоотверженности – программы таких поездок включают ранние подъемы и долгие вечерние обсуждения, напряженный график в течение дня, готовность к порой непростым условиям жизни в русской провинции, в частности, необходимости преодоления сравнительно больших расстояний пешком. В составлении и реализации программы «Русской редакции» участвуют антропологи, филологи, историки, урбанисты, преподаватели гуманитарных факультетов российских университетов, которые задают исследовательскую оптику для наших небольших экспедиций. Каждый год мы планируем проводить три-четыре поездки, преимущественно в весенне-летний период. 
Единство формата и тематики путешествий в рамках проекта «Русская редакция», как мы надеемся, даст возможность создать определенное экспедиционное сообщество, деятельность которого может распространяться и за пределы поездок.